Блог

+ 0 -

26 октября, 2018

Для того чтобы культура сумела делу совершенства человека, последнему необходимо помнить о своем несовершенстве, в том числе в деле создания культуры

Автор: Дамир Мухетдинов, комментариев нет

На днях с неподдельным интересом прочел статью М.Е. Швыдкого «По образу и подобию», опубликованную в «Российской газете».

Содержание статьи натолкнуло меня на определенные размышления, которыми я спешу с вами поделиться. Прошу рассматривать все нижесказанное исключительно в качестве продолжения темы — в качестве, скорее, искреннего отклика, нежели полемического ответа.

«Культура начинается с запрета...» — с легкой руки психоаналитиков и антропологов сегодня эта фраза известна практически каждому. К сожалению, вполне верное ее содержание редко продумывается до конца, что, разумеется, не случайно. Будучи сведенной к штампу, она исполняет сугубо функциональную роль, инициируя порой безнравственные в своем морализме проповеди. Проповеди о всеобщем беспредельном падении, якобы совершенно уникальном для нашей эпохи. Об этом падении говорят с ужасом... С ужасом, упоением и с потаенным восторгом человека, гордого своей исключительной отвагой в противостоянии столь же исключительному злу современности. Об этом зле современности говорят так, будто бы речь идет не об извечных пороках человечества, которые лишь приняли соответствующую эпохе форму. Говорят так, будто бы тысячелетнее развитие права и все откровения небесных религий не значат ничего. Невольно возникает ощущение, будто упоминаемое зло необходимо сегодня многим, чтобы на его фоне ярче светить. Будто бы оно им требуется...

Разумеется, религия не является гарантом доброй воли человека. Мы все это прекрасно знаем по недавнему историческому прошлому Европы, едва не сгоревшей в горниле двух мировых войн. Но человек всегда, в любой исторический период, шел по тонкому краю гибели и спасения, греха и смирения перед Богом. Религия учит не о благом и совершенном и не о тотально злом человеке. Ей не свойствен ни мрачный пессимизм, ни прекраснодушный оптимизм. Скорее, она учит об особом (!) положении человека — того человека, которому поклонились сами ангелы. Учит о широте его размаха, о бесконечной возможности пасть в любое мгновение и о столь же бесконечной возможности достичь совершенства, прийти к изначальной аль-фитре, победив высокомерие своей души. Словом, она учит о призвании эмпирического человека преодолеть собственную раздробленность, обрести богобоязненность (таква) и стать совершенным. Особое положение человека определено его статусом Божественного наместника, свободой и личной ответственностью. Каждый из нас — целый мир, таинственно дополняющий миры других людей. Но перед Богом мы все предстанем в одиночестве:

«(Это будет) в тот день, когда ни одна душа не сможет ничем помочь другой, и власть в тот день будет принадлежать (всецело) только Аллаху» (К. 82: 19).

Вернемся к исходной теме и сразу же согласимся с высказыванием: да, культура начинается с запрета. Но заканчивается ли она им? Ограничивается ли она ограничением? Если это так, то культура — тюрьма, и правы все те бунтари, которые выступали против культуры на протяжении тысячелетий. Возможно, они и правы — в той мере, в которой культура действительно оказывается тюрьмой. Но правы ли они в конечном счете? Нет, поскольку ни предназначение, ни суть культуры не определяются операцией запрета. Да, любой запрет — часть культуры, однако всякий ли заслуживает (!) оставаться ее частью? Культура живет чем-то, что культурой не является, — тягой человека к Богу, человеческим творчеством, внутренним горением, страхом, надеждой... Это чрезвычайно многозначное и сложное понятие, вечно колеблющееся между нормативным и описательным смыслом. Принято говорить о высокой культуре, о народной культуре, массовой культуре, культуре как цивилизации или же о культуре как противоположности цивилизации (Шпенглер) и т.д. Нормативное понимание культуры, противостоящей варварству, увы, легко вырождается в культурное идолопоклонство, в культурализм.

Так называемое варварство тоже знает запреты и в не меньшей степени является культурой (в описательном смысле), однако не перестает быть от этого варварством (если мы вообще хотим сохранить данный термин). Важным, следовательно, оказывается то, перестала ли наша с вами культура (в том числе личная культура) быть варварской: перестала ли она оправдывать запреты культурой (т.е. самой собой), традицией и прочими рассуждениями в духе «так повелось». Культура призвана служить человеческому совершенству, а это значит, что ее запреты не должны унижать человеческое достоинство, запрещать то, что не запретно, или произвольно ограничивать свободу. Они призваны не формировать «нового человека» (будто бы бездонность этого уже исчерпана), а охранять свободный простор человеческой жизни, в котором только и рождается подлинная новизна.

Для того чтобы культура сумела послужить этому делу — делу совершенства человека, последнему необходимо помнить о своем несовершенстве, в том числе в деле создания культуры.

Рубрика: Актуальный комментарий

Оставьте свой комментарий

Чтобы оставить комментарий, вы должны войти или зарегистрироваться

Все рубрики

Облако тегов

НКО общественный контроль семья СМИ культура коррупция бизнес экология дипломатия образование местное самоуправление трудовые отношения толерантность дети Украина спорт наука тюрьма жкх

Календарь событий

предыдущий месяц следующий месяц