Блог

+ 0 -

07 марта, 2013

О социальной политике

Автор: Олег Зыков, комментарии 1

Интервью газете «Трибуна»:

— Олег Владимирович, какие из событий последнего времени вас радуют и какие огорчают?

— Радуют ростки нового отношения к системе правосудия для несовершеннолетних — к ювенальной юстиции. Существующая в России судебная система ущербна. В ней зачастую теряется дух закона. Она как дубина, бьющая по головам, калечит судьбу человека и разрушает семью.

Только что я вернулся из Новосибирска, где проходило выездное заседание Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних, возглавляемой министром внутренних дел. Там говорилось о бурном росте ювенальных технологий в регионах. В Ростовской, Иркутской областях, Красноярском крае, например, они стали нормой мышления судебного сообщества. Там исходят из постулата: драматическая судьба ребенка — возможность понять, что именно надо переделать вокруг него. И потому, прежде всего, стремятся не покарать, а проанализировать корни правонарушения, создают программы защиты ребенка и семьи.

В изданной под эгидой Общественной палаты книге «Демографические и экономические аспекты ювенальной юстиции» приводятся примеры постановлений ювенального судьи Быкина из Таганрога. Рецидивная преступность среди несовершеннолетних в целом по России — от 40 до 70 процентов. В Таганроге в 2004-м, когда там стартовал ювенальный суд, этот показатель был на среднероссийском уровне. Сейчас он составляет всего 2 процента! То есть ребенок в 98 случаях из 100 порывает с криминалом. Но чтобы изменилась ситуация в стране, таких специалистов должно быть много. Поэтому необходима не только инициатива энтузиастов ювенальной юстиции, но и поддержка сверху, чего, увы, в масштабе страны не происходит. И это печально.

— Изменилось ли, на ваш взгляд, за последние годы отношение власти к семье?

— Полагаю, прозвучало много высоких слов, кардинальные же вопросы не решены. Например, весной 2008-го, мы, члены Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних, обратились в Государственную думу с призывом принять поправку в закон о судебной системе, касающуюся введения ювенальных судов. Написали письмо в Верховный суд с предложением сформулировать свое отношение к внедрению ювенальных технологий. Верховный суд признал, что накопленный на региональном уровне опыт создает предпосылки к организации действительно эффективной системы ювенальной юстиции в Российской Федерации.

Что же касается Государственной думы, она на письмо Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних за подписью министра внутренних дел даже не ответила! Ситуация парадоксальна. С одной стороны, в судебной системе имеется огромный ресурс, с другой, законодатели не дают возможности этому ресурсу развиваться — с февраля 2002 года соответствующий федеральный закон застрял в Думе. А между тем насилие над детьми в нашей стране, как свидетельствует статистика, нарастает. Мы, члены Общественной палаты, говорим об этом постоянно. Как и о том, что помочь делу способна ювенальная юстиция. Но в законодательстве до сих пор ничего не изменилось.

— Что еще не сделано из того, что непременно надо было сделать?

— Давно назрели изменения в сфере образования — необходимо использовать процедуру примирения как способ решения конфликтов в школе. Это широко практикуется в европейских странах. У нас же школьная администрация обычно заинтересована в том, чтобы никто ничего не узнал, виновника конфликта под шумок стараются выгнать, и ставят на нем крест.

Другой типичный случай: ребенок уходит из семьи. Психологи и социальные работники могли бы помочь решить семейные проблемы, спровоцировавшие такой поступок. К сожалению, у нас в этом смысле существует положительный опыт лишь нескольких регионов...

В некоторых городах есть интересные юридические новации, например, регламентация нахождения ребенка на улице в вечернее время. Федеральный центр, увы, как и в предыдущем случае, их не осмыслил. Приходится признать: сейчас еще больший разрыв между региональным опытом и федеральным осмыслением этого опыта.

— Несколько лет назад принят Закон об опеке и попечительстве. Как вы расцениваете это событие?

— Из Закона об опеке и попечительстве выпала патронатная семья. В нем упомянуты 3 формы воспитания ребенка, оставшегося без родителей: усыновление, опека и приемная семья. А патроната, который у нас до сего времени успешно развивался, — нет. Между тем патронат, когда взрослый человек отвечает за ребенка, деля эту ответственность с уполномоченной государственной организацией, на мой взгляд, сегодня необходим.

Ведь существующая интернатная (или детдомовская) система порочна по своей сути, с ее помощью нельзя формировать полноценную личность. В интернатах есть хорошие люди — воспитатели и директора, но нет хороших интернатов, как системы, поскольку там нет главного - любви и уважения к собственному ребенку. Любви и уважения, которые формируются в результате семейных отношений.

Альтернатива интернатам и детдомам — семейные формы воспитания, в том числе патронат. Но в регионах сегодня возникают вопросы: что делать с существующими патронатными семьями? Возвращать из них детей в интернаты? Но это предательство по отношению к детям и просчет социальной политики в отношении семьи.

— Какую социальную политику вы могли бы назвать эффективной?

— Ту, что основана на общественной инициативе, аккумулирует социальную боль и пытается ее устранить с помощью оптимального набора средств. "Социалка" у нас обычно финансируется по отраслям: здравоохранение, образование, соцзащита... Такой ведомственный способ неэффективен и приводит к разрастанию чиновничьего аппарата. Вместо того чтобы построить общественный туалет, создают управление по его строительству. До туалета дело не доходит, граждане все равно справляют нужду в кустах.

Нам надо отказаться от ведомственного финансирования и перейти к другой схеме. Эффективная социальная политика подразумевает выбор и обсуждение наиболее актуальных целей, а затем создание механизмов, предназначенных для их достижения.

— Как вы себе это представляете?

— В Пермском крае, куда мы, представители общественности, пришли с идеей социального заказа десять лет назад, такая модель уже действует. Жители города и края формулируют, что они хотят от депутатов, те находят в бюджете деньги для решения сформулированных избирателями проблем. А исполнительная власть приводит в действие механизм реализации проектов. В результате на конкурсной основе привлекают инициативных граждан, которые делают дело, болея за это душой.

В Перми создан Департамент человеческого потенциала. В качестве подрядчика у него — Агентство социальных служб, которое, в свою очередь, является заказчиком по отношению к общественным организациям или госструктурам, выполняющим заказ. Оно распределяет больше половины средств, которые вкладываются в социальную сферу.

— Бюджетных денег теперь расходуется меньше?

— Конечно. Но зато используются они в сто раз эффективнее! Число чиновников уменьшилось. А оставшимся пришлось переосмыслить собственный взгляд на социальную политику. Оказавшись перед необходимостью выполнить некую задачу, они должны в первую очередь понять, существуют ли инициативные структуры, способные в этом участвовать. Если нет, помогают их возникновению. И это отнюдь не заигрывание с общественными организациями, как иной раз происходит в других местах, а зависимость чиновника от развитости гражданского общества в регионе. В результате в Пермском крае стали развиваться программы, которые прежде развиваться не могли.

— Например?

— Например, социальное сопровождение семьи. Поскольку существует актуальная для сообщества и правильно поставленная задача, есть средства и исполнители, которые хотят это делать. Если речь идет, скажем, о помощи детям с синдромом Дауна, лучше, когда ими занимаются организации родителей, имеющих таких детей. В России такие организации существуют. Гораздо умнее дать деньги им, а не конторам Минздравсоц-развития...

Противодействие такому злу, как алкоголизм и наркомания, тоже гораздо более эффективно, чем прежде. Ведь российская наркология обанкротилась. Как строятся в ней отношения с больным? Врач, не поднимая головы, задает посетителю вопросы, заполняет медицинскую карту, а потом лишает его права заниматься теми или иными видами деятельности. Это не способствует решению проблем человека. В силу импотенции государственной модели появилась подлая коммерческая наркология, где обирают человека до нитки, обещая ему исцеление. Это стопроцентное шарлатанство.

Однако существует и целый мир общественных организаций, которые действительно стремятся помочь людям выздороветь. Пропустив через себя болезнь, многие люди становятся профессиональными участниками наркологической службы. Половина моих сотрудников в наркологическом диспансере — алкоголики, наркоманы, игроманы, прожившие болезнь и нашедшие в себе новый человеческий ресурс. Их выздоровление, в том числе связано и с тем, что они стали профессионально оказывать помощь себе подобным.

В идеале наркологическая служба должна быть основана на идее анонимности, доступности и бесплатности. Тысячи людей хотят в группы самопомощи — Анонимных алкоголиков, Анонимных наркоманов и т.д. Но подтолкнуть людей, чтобы они пришли в этот мир выздоровления, должны профессиональные реабилитационные программы. Так происходит и в Перми. Причиной появления этой и любой другой иной программы здесь является социальная боль, а не помыслы чиновников получше устроить собственную жизнь.

— Что мешает этот опыт сделать повсеместным?

— Ментальность тех, кто принимает решения. Мне не раз приходилось наблюдать сопротивление федерального центра новациям, инициативе снизу. Я прихожу к выводу, что на местах люди куда прогрессивнее тех, что наверху. Они живут реальной жизнью, взаимодействуют с реальными людьми. Высокие чиновники же поглощены другими мыслями и идеями. И не потому, что они плохие, просто у них другая система выживания. Чиновник должен угодить начальнику, чтобы тот его не выгнал, не обидеть параллельного чиновника, и в самую последнюю очередь он смотрит вниз, поскольку там мало кто влияет на его выживание.

А между тем, по моему убеждению, разумная и эффективная политика — та, которая прорастает и набирает силу снизу. Ее зачатки у нас есть. Это национальные проекты, стимулирующие новое мышление. Не хотелось бы, чтобы в будущем со стороны власти дело ограничилось «мероприятиями». В них я верю в последнюю очередь.

— А во что верите прежде всего?

— В социальную политику на основе общественной инициативы, которая состоит из действий конкретных личностей. Чувства, эмоции, душевная боль — вот двигатель процесса. Но для того, чтобы душевная боль людей перешла в конструктивную фазу политики, нужна питательная организационная среда и непременно — поддержка сверху. Эффективная социальная политика берет начало от судьбы конкретного человека. В отличие от кампанейщины, к которой мы, увы, привыкли.

Трибуна (Москва), 07.03.2013

Рубрика: Актуальный комментарий

Оставьте свой комментарий

Чтобы оставить комментарий, вы должны войти или зарегистрироваться

Комментарии (1)

05.07.2018 01:18:46

Краснов Алексей

Закон о защите прав потребителей последняя редакция

Ответить

Все рубрики

Облако тегов

НКО общественный контроль семья СМИ культура коррупция бизнес экология дипломатия образование местное самоуправление трудовые отношения толерантность дети Украина спорт наука тюрьма жкх

Календарь событий

предыдущий месяц следующий месяц