Блог
-
07 марта, 2013
О социальной политике
Автор: Олег Зыков, комментарии 1
Интервью газете «Трибуна»:
— Олег Владимирович, какие из событий последнего времени вас радуют и какие огорчают?
— Радуют ростки нового отношения к системе правосудия для несовершеннолетних — к ювенальной юстиции. Существующая в России судебная система ущербна. В ней зачастую теряется дух закона. Она как дубина, бьющая по головам, калечит судьбу человека и разрушает семью.
Только что я вернулся из Новосибирска, где проходило выездное заседание Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних, возглавляемой министром внутренних дел. Там говорилось о бурном росте ювенальных технологий в регионах. В Ростовской, Иркутской областях, Красноярском крае, например, они стали нормой мышления судебного сообщества. Там исходят из постулата: драматическая судьба ребенка — возможность понять, что именно надо переделать вокруг него. И потому, прежде всего, стремятся не покарать, а проанализировать корни правонарушения, создают программы защиты ребенка и семьи.
В изданной под эгидой Общественной палаты книге «Демографические и экономические аспекты ювенальной юстиции» приводятся примеры постановлений ювенального судьи Быкина из Таганрога. Рецидивная преступность среди несовершеннолетних в целом по России — от 40 до 70 процентов. В Таганроге в 2004-м, когда там стартовал ювенальный суд, этот показатель был на среднероссийском уровне. Сейчас он составляет всего 2 процента! То есть ребенок в 98 случаях из 100 порывает с криминалом. Но чтобы изменилась ситуация в стране, таких специалистов должно быть много. Поэтому необходима не только инициатива энтузиастов ювенальной юстиции, но и поддержка сверху, чего, увы, в масштабе страны не происходит. И это печально.
— Изменилось ли, на ваш взгляд, за последние годы отношение власти к семье?
— Полагаю, прозвучало много высоких слов, кардинальные же вопросы не решены. Например, весной 2008-го, мы, члены Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних, обратились в Государственную думу с призывом принять поправку в закон о судебной системе, касающуюся введения ювенальных судов. Написали письмо в Верховный суд с предложением сформулировать свое отношение к внедрению ювенальных технологий. Верховный суд признал, что накопленный на региональном уровне опыт создает предпосылки к организации действительно эффективной системы ювенальной юстиции в Российской Федерации.
Что же касается Государственной думы, она на письмо Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних за подписью министра внутренних дел даже не ответила! Ситуация парадоксальна. С одной стороны, в судебной системе имеется огромный ресурс, с другой, законодатели не дают возможности этому ресурсу развиваться — с февраля 2002 года соответствующий федеральный закон застрял в Думе. А между тем насилие над детьми в нашей стране, как свидетельствует статистика, нарастает. Мы, члены Общественной палаты, говорим об этом постоянно. Как и о том, что помочь делу способна ювенальная юстиция. Но в законодательстве до сих пор ничего не изменилось.
— Что еще не сделано из того, что непременно надо было сделать?
— Давно назрели изменения в сфере образования — необходимо использовать процедуру примирения как способ решения конфликтов в школе. Это широко практикуется в европейских странах. У нас же школьная администрация обычно заинтересована в том, чтобы никто ничего не узнал, виновника конфликта под шумок стараются выгнать, и ставят на нем крест.
Другой типичный случай: ребенок уходит из семьи. Психологи и социальные работники могли бы помочь решить семейные проблемы, спровоцировавшие такой поступок. К сожалению, у нас в этом смысле существует положительный опыт лишь нескольких регионов...
В некоторых городах есть интересные юридические новации, например, регламентация нахождения ребенка на улице в вечернее время. Федеральный центр, увы, как и в предыдущем случае, их не осмыслил. Приходится признать: сейчас еще больший разрыв между региональным опытом и федеральным осмыслением этого опыта.
— Несколько лет назад принят Закон об опеке и попечительстве. Как вы расцениваете это событие?
— Из Закона об опеке и попечительстве выпала патронатная семья. В нем упомянуты 3 формы воспитания ребенка, оставшегося без родителей: усыновление, опека и приемная семья. А патроната, который у нас до сего времени успешно развивался, — нет. Между тем патронат, когда взрослый человек отвечает за ребенка, деля эту ответственность с уполномоченной государственной организацией, на мой взгляд, сегодня необходим.
Ведь существующая интернатная (или детдомовская) система порочна по своей сути, с ее помощью нельзя формировать полноценную личность. В интернатах есть хорошие люди — воспитатели и директора, но нет хороших интернатов, как системы, поскольку там нет главного - любви и уважения к собственному ребенку. Любви и уважения, которые формируются в результате семейных отношений.
Альтернатива интернатам и детдомам — семейные формы воспитания, в том числе патронат. Но в регионах сегодня возникают вопросы: что делать с существующими патронатными семьями? Возвращать из них детей в интернаты? Но это предательство по отношению к детям и просчет социальной политики в отношении семьи.
— Какую социальную политику вы могли бы назвать эффективной?
— Ту, что основана на общественной инициативе, аккумулирует социальную боль и пытается ее устранить с помощью оптимального набора средств. "Социалка" у нас обычно финансируется по отраслям: здравоохранение, образование, соцзащита... Такой ведомственный способ неэффективен и приводит к разрастанию чиновничьего аппарата. Вместо того чтобы построить общественный туалет, создают управление по его строительству. До туалета дело не доходит, граждане все равно справляют нужду в кустах.
Нам надо отказаться от ведомственного финансирования и перейти к другой схеме. Эффективная социальная политика подразумевает выбор и обсуждение наиболее актуальных целей, а затем создание механизмов, предназначенных для их достижения.
— Как вы себе это представляете?
— В Пермском крае, куда мы, представители общественности, пришли с идеей социального заказа десять лет назад, такая модель уже действует. Жители города и края формулируют, что они хотят от депутатов, те находят в бюджете деньги для решения сформулированных избирателями проблем. А исполнительная власть приводит в действие механизм реализации проектов. В результате на конкурсной основе привлекают инициативных граждан, которые делают дело, болея за это душой.
В Перми создан Департамент человеческого потенциала. В качестве подрядчика у него — Агентство социальных служб, которое, в свою очередь, является заказчиком по отношению к общественным организациям или госструктурам, выполняющим заказ. Оно распределяет больше половины средств, которые вкладываются в социальную сферу.
— Бюджетных денег теперь расходуется меньше?
— Конечно. Но зато используются они в сто раз эффективнее! Число чиновников уменьшилось. А оставшимся пришлось переосмыслить собственный взгляд на социальную политику. Оказавшись перед необходимостью выполнить некую задачу, они должны в первую очередь понять, существуют ли инициативные структуры, способные в этом участвовать. Если нет, помогают их возникновению. И это отнюдь не заигрывание с общественными организациями, как иной раз происходит в других местах, а зависимость чиновника от развитости гражданского общества в регионе. В результате в Пермском крае стали развиваться программы, которые прежде развиваться не могли.
— Например?
— Например, социальное сопровождение семьи. Поскольку существует актуальная для сообщества и правильно поставленная задача, есть средства и исполнители, которые хотят это делать. Если речь идет, скажем, о помощи детям с синдромом Дауна, лучше, когда ими занимаются организации родителей, имеющих таких детей. В России такие организации существуют. Гораздо умнее дать деньги им, а не конторам Минздравсоц-развития...
Противодействие такому злу, как алкоголизм и наркомания, тоже гораздо более эффективно, чем прежде. Ведь российская наркология обанкротилась. Как строятся в ней отношения с больным? Врач, не поднимая головы, задает посетителю вопросы, заполняет медицинскую карту, а потом лишает его права заниматься теми или иными видами деятельности. Это не способствует решению проблем человека. В силу импотенции государственной модели появилась подлая коммерческая наркология, где обирают человека до нитки, обещая ему исцеление. Это стопроцентное шарлатанство.
Однако существует и целый мир общественных организаций, которые действительно стремятся помочь людям выздороветь. Пропустив через себя болезнь, многие люди становятся профессиональными участниками наркологической службы. Половина моих сотрудников в наркологическом диспансере — алкоголики, наркоманы, игроманы, прожившие болезнь и нашедшие в себе новый человеческий ресурс. Их выздоровление, в том числе связано и с тем, что они стали профессионально оказывать помощь себе подобным.
В идеале наркологическая служба должна быть основана на идее анонимности, доступности и бесплатности. Тысячи людей хотят в группы самопомощи — Анонимных алкоголиков, Анонимных наркоманов и т.д. Но подтолкнуть людей, чтобы они пришли в этот мир выздоровления, должны профессиональные реабилитационные программы. Так происходит и в Перми. Причиной появления этой и любой другой иной программы здесь является социальная боль, а не помыслы чиновников получше устроить собственную жизнь.
— Что мешает этот опыт сделать повсеместным?
— Ментальность тех, кто принимает решения. Мне не раз приходилось наблюдать сопротивление федерального центра новациям, инициативе снизу. Я прихожу к выводу, что на местах люди куда прогрессивнее тех, что наверху. Они живут реальной жизнью, взаимодействуют с реальными людьми. Высокие чиновники же поглощены другими мыслями и идеями. И не потому, что они плохие, просто у них другая система выживания. Чиновник должен угодить начальнику, чтобы тот его не выгнал, не обидеть параллельного чиновника, и в самую последнюю очередь он смотрит вниз, поскольку там мало кто влияет на его выживание.
А между тем, по моему убеждению, разумная и эффективная политика — та, которая прорастает и набирает силу снизу. Ее зачатки у нас есть. Это национальные проекты, стимулирующие новое мышление. Не хотелось бы, чтобы в будущем со стороны власти дело ограничилось «мероприятиями». В них я верю в последнюю очередь.
— А во что верите прежде всего?
— В социальную политику на основе общественной инициативы, которая состоит из действий конкретных личностей. Чувства, эмоции, душевная боль — вот двигатель процесса. Но для того, чтобы душевная боль людей перешла в конструктивную фазу политики, нужна питательная организационная среда и непременно — поддержка сверху. Эффективная социальная политика берет начало от судьбы конкретного человека. В отличие от кампанейщины, к которой мы, увы, привыкли.
Трибуна (Москва), 07.03.2013Рубрика: Актуальный комментарий
Оставьте свой комментарий
Чтобы оставить комментарий, вы должны войти или зарегистрироваться
Комментарии (1)
Все рубрики
- Все рубрики
- Общество и власть
- Духовное наследие
- Актуальный комментарий
- Тюрьма
- Межнациональные отношения
- Семья
- Экология
- Молодежная политика
- Информационное общество
- Экономика
- Образование
- Международные отношения
- Предпринимательство
- Спорт
- Культура
- Внешняя политика
- Дети
- ЖКХ
- Здравоохранение
- Социальная политика
05.07.2018 01:18:46
Краснов Алексей
Закон о защите прав потребителей последняя редакция
Ответить