«В решении проблемы домашнего насилия мы сделали огромный шаг назад»

Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин впервые признал Россию ответственной за факт домашнего насилия и направил нашей стране рекомендации по предотвращению подобных случаев.

Речь идет о случае в Чечне, где мужчина несколько раз ударил топором по голове свою бывшую жену, в результате чего женщина стала инвалидом. Суд приговорил нападавшего всего лишь к 9 месяцам лишения свободы, указав, что нападение каким-то образом спровоцировала сама женщина. С учетом времени, проведенного под стражей, мужчину освободили в зале суда.

«ФедералПресс» пообщался с директором исследовательского центра «Особое мнение», зампредом Комиссии Общественной палаты РФ по социальной политике Екатериной Курбангалеевой, которая принимала участие в 63-й сессии комиссии по положению женщин ООН в Нью-Йорке в марте этого года (далее — КПЖ ООН).

Какие санкции грозят России из-за прецедента в Чечне? Насколько серьезной проблемой для страны является домашнее насилие? И о чем беспокоятся женщины в других странах?

— Екатерина Шамильевна, почему наше государство признается ответственным за, казалось бы, бытовой инцидент комитетом ООН?

— Здесь надо подчеркнуть, что государство признается ответственным, но не виновным, как ошибочно написали некоторые СМИ. Кроме того, эта ответственность в основном морального, а не юридического характера. Наша страна подписала КонвенциюООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин исделала это добровольно. В конце концов, Россия могла ее не ратифицировать. Конвенция есть на сайте ООН. Поскольку русский язык является официальным в ООН, все эти документы переведены, их можно посмотреть.

После фиксации самого факта прецедента комитет ООН вынесла вердикт о том, что государство, подписавшее декларацию, ее нарушило.

Если говорить о юридических аспектах, юридической силе данного вердикта, то здесь все очень любопытно. Первый подобный прецедент был в 1988 году против государства Тринидад. До этого был случай по поводу нарушения прав человека, но на основании тоже ратифицированного сторонами документа — Межамериканской конвенции. Это было «Дело Веласкеса Родригеса против Гондураса», по которому государство было признано ответственным за нарушение прав человека. Ну, хорошо, казалось бы, в том случае, действительно, государство должно было создавать некие условия, чтобы не допускать нарушения прав человека, а здесь, на первый взгляд, дело семейное, бытовое.

Другой аспект этой ситуации связан с вопросом относительно границ допустимого. С одной стороны, мы говорим, что государство не должно лезть к нам в квартиру, в холодильник, в соцсети, в постель. И это правильно. С другой стороны, мы знаем страшные случаи, когда муж нападает на жену, отрубает ей кисти рук или, не дай бог, калечит детей. Оговорюсь, справедливости ради, жестоким агрессором может стать и женщина, мать. Где здесь золотая середина? Где та черта, у которой должно остановиться государство? И почему государство должно «отвечать за бытовуху»? Международное сообщество, мировая правовая практика на этот вопрос отвечает принципом «должной тщательности», то есть государство должно принять все необходимые меры, создать все необходимые условия, чтобы таких преступлений не было. А если вдруг такие преступления были совершены, то государство должно запустить карательную машину, невзирая на национальные, религиозные особенности или традиции. Именно это закреплено упомянутой Конвенцией, а она подписана нашей страной. Логика со стороны ООН очевидна, понятна и прозрачна. И я здесь не усматриваю никакого особенного желания каким-то образом уязвить нашу страну. Для нас это, да, впервые, но не впервые в практике ООН. Присутствует одинаковый подход ко всем странам, подписавшим данный документ: приняли на себя обязательства — отвечайте по ним.

— Что мы имеем на выходе?

— На выходе мы имеем то, что через шесть месяцев наша страна должна дать ответ, прислушалась ли она к рекомендациям ООН, и если да, то что она сделала в этом направлении. Но, повторюсь, что эти обязательства морально-этического, репутационного свойства.

— Это касается отдельного прецедента, или речь идет об институциональной составляющей?

— Это большой институциональный сегмент. В первую очередь, в рекомендациях Комитета ООН речь идет о рекриминализации статьи о побоях в семье. Второе — это организация системы охранных ордеров для пострадавших женщин, третье — должна быть проведена соответствующая методическая работа с правоохранительными органами, как реагировать и действовать в таких случаях, четвертое — это информационно-пропагандистская работа, направленная на пресечение подобного насилия. Отдельно стоит выделить рекомендацию по ведению особой статистики случаев насилия в отношении женщин и девочек. И многое другое.

Надо сказать, что правоохранительные органы и правозащитные организации свидетельствуют: ситуация серьезно ухудшилась после принятия закона о декриминализации побоев. Я лично не могу логично объяснить, чем руководствовались законодатели, когда этот закон принимали. Возможно, они пытались оградить семьи от перегибов ювенальной юстиции. Вы помните, что закон о «декриминализации побоев» подавался еще и как «закон о шлепках»? Но это звучит странно: что у нас ювенальная юстиция — данность? Почему вопрос стоит так: либо разрешить распускать руки, либо позволить органам опеки детей забирать из семьи? Даже сформулированный таким образом вопрос демонстрирует всю лукавость, более того ложность, данного суждения.

— По итогам 63 сессии КПЖ ООН вы как очевидец что можете сказать о других странах? Как у них дела обстоят с домашним насилием? Совсем уж у нас плохо, по сравнению с другими государствами?

— Что касается домашнего насилия, то, по моим наблюдениям, экономическая развитость конкретной страны не говорит о том, что в ней не стоит эта проблема. Например, для Японии домашнее насилие, по собственному признанию страны, весьма характерно, а, например, в большинстве арабских стран это понятие отсутствует. Да, именно в тех странах, где мы считаем, что женщина на вторых ролях. И не потому, что, как нам кажется, они там забитые и молчат, — это далеко не так. Просто ребенок и женщина там имеют особый статус, и считается, что поднимать руку на слабого недостойно мужчины. Есть тема домашнего насилия в южноамериканских странах. Если говорить про бедные мусульманские страны, то такая проблема есть в Пакистане, Афганистане. Похоже, это проблема свойственна и северным европейским странам, той же Финляндии.

Специальными межстрановыми исследованиями я лично не располагаю. Могу опираться только на мнение экспертов, которые связывают домашнее насилие, либо с необразованностью и слабостью культуры, либо с количеством потребляемого алкоголя. Получается, что домашнее насилие — это удел либо нищих, либо пьющих. Я не беру случаи аффектов и психических расстройств — они все-таки единичные.

— У нас в стране чей удел?

— Видимо, пьющих. Подозреваю, что это так. Но помимо проблемы насилия в отношении женщин, на 63-й сессии рассматривался огромный спектр вопросов. Проблема гендерного равенства намного шире, чем я даже ожидала. Это и проблема равного доступа к образованию, и равенства оплаты труда, и женского здоровья, и проблемы многодетных женщин и многое другое. Конечно, каждая страна говорила по принципу «у кого, что болит».

Нередко поднимались вопросы и равных прав ЛГБТ-сообщества. Да, был и этот, другой полюс, когда министры официально выступали от имени межстрановых сообществ ЛГБТ. Для меня это конечно странновато. Там это лобби достаточно сильно представлено.

Есть разные страны и разные случаи. В той же Словакии каждый пятый папа в 2018 году взял декретный отпуск. У нас это пока трудно себе представить. А есть Индия, где только в прошлом году разрешили женщинам самостоятельно открывать банковские счета и получать кредиты. В Афганистане, например, в большинстве министерств есть гендерный отдел. У них 40% или 45% членов парламента — женщины, а в США — лишь четверть. Для богатых арабских стран существует другая крайность, когда мировое сообщество заставляет их увеличивать процент занятости женщин, в том числе в органах власти. А женщины там не хотят работать — им и так комфортно. С одной стороны, у них много детей, есть чем заниматься, с другой — они более-менее обеспечены. В то же время страна подписала Декларацию, и надо теперь ей соответствовать. Кстати, в России женщины, например, не особо хотят идти в политику. Если мы будем пытаться вводить квоты в парламентах, как в советское время на участие женщин в советах, я думаю, что мы будем иметь весьма бледный вид. У нас вот было четыре губернатора-женщины, теперь одна. В парламенте у нас 1/6 часть женщин, что по сравнению с предыдущим созывом просто прогресс. А многие европейские страны платят неустойку за недостижение показателей представительства женщин в исполнительной власти. Где во всей этой истории граница между принуждением и пониманием целесообразности, необходимости развития? Не совсем понятно.

Но вот для меня, во всяком случае, очевидно, что в проблеме домашнего насилия должны быть жесткие границы. Залезать в семью, конечно, сложно, но если это все принимает криминальный характер, есть вероятность угрозы здоровью и жизни, то должна быть обеспечена полная и безусловная защита пострадавшим. Зачастую женщине с детьми очень тяжело приходится, потому что ей некуда уйти с малышом. В некоторых регионах у нас создаются частные благотворительные дома, куда можно переселиться во время разбирательств с обидчиком. У нас в России есть случаи, когда ребенка, которому не исполнилось 3 года, могут отобрать органы опеки, если мать судится. Ну и в чем был тогда великий смысл закона о декриминализации побоев? Это я хочу спросить сторонников, которые аргументировали свою позицию тем, что надо сохранить ребенка в семье.

— В условиях, когда у нас действует закон о декриминализации побоев, что делать женщине и куда ей обращаться?

— Доказать факт агрессии сегодня очень сложно, ведь, благодаря пресловутому закону, это теперь частное обвинение, и никто тебе помогать не будет. В лучшем случае, женщина может нанять адвоката, а это стоит денег. Правоохранительные органы не помогают в этой ситуации, отмахиваются, так как теперь это административные дела (первые случаи) и в отчетность они не идут. Если докажешь факт побоев, самое распространенное — суд назначит штраф в 30 тысяч рублей. А откуда эти деньги брать? Из семейного бюджета.

— Касательно нашего прецедента в Чечне, почему он квалифицируется как домашнее насилие? Ведь это бывшая семья, нападение, по сути, произошло со стороны.

— Это тоже странная ситуация. Супруги разведены. Если бы на улице человек точно также напал на кого-нибудь, это квалифицировалось бы как достаточно серьезное преступление. Ему бы грозил серьезный срок.

Это вопрос к суду. Возможно, дело было квалифицировано как домашнее насилие, потому что люди проживали в одном помещении.

— Есть ли у нашего общества какой-то шанс сделать так, чтобы закон о декриминализации побоев был отменен?

— Я думаю, что есть. Вот этот случай в Чечне может послужить толчком для нового, более качественного обсуждения проблемы. Это же прецедент, когда Комитет ООН говорит о прямой ответственности государства за произошедшее.

Мы можем, конечно, наплевать на ООН и сказать, чтобы они не лезли в наши семейные дела, как мы часто это делаем в последнее время. Нам как государству ничего за это не будет. Повторюсь, решение ООН носит скорее морально-этический характер, а не юридический. Но тогда вопрос: зачем документ-то подписывали? Мне кажется, уважающее себя государство должно занимать последовательную позицию. Следственный комитет РФ, лично Александр Бастрыкин, кстати, не раз поднимал эту проблему, омбудсмен по правам человека Татьяна Москалькова уже говорила, что закон ошибочный.

Я озвучивала в ООН, что, по данным ВЦИОМ, каждая вторая женщина в стране боится столкнуться с домашним насилием. Это ужасные цифры. Это данные декабря прошлого года. У 70% населения вообще вызывает обеспокоенность проблема домашнего насилия. Это же получается, исходя из цифр, не только женщины. Это отцы, братья, которые переживают за своих женщин.

Вы знаете, я прослушала почти все выступления на 63 сессии КПЖ ООН. Большинство стран отчитались, что приняли законы, ужесточающие наказания за домашнее насилие.

Но во всех остальных случаях наше государство идет впереди общества в этих вопросах. У нас нет проблем гендерного неравенства в образовании и карьере. Единственно, у нас есть тема зарплат. Но это происходит и в развитых странах Европы. Трудоустройству никто не мешает. Да, бывает, что работодатель не хочет брать на работу молодую женщину: беременность, болеющие дети. Но теперь, когда появилась возможность папам брать декретные отпуска и больничные, эта тема понемногу перестает быть женской.

У нас также нет проблем доступа к социальным услугам для женщин. Оказывается, в некоторых странах у мужчин более широкие права в этом плане. А мы себе такого представить не можем. Видимо, это дань советскому наследию.

А вот в вопросах домашнего насилия мы выглядим по-домостроевски, мрачновато. Здесь государство сдалось и решило почему-то сделать огромный шаг назад.

— Скорее всего, многие наши политики воспримут решение ООН как попытку политического давления на страну со стороны коллективного Запада. Какие контраргументы вы им можете привести?

— Давайте в каждом конкретном случае разбираться и не торопиться с выводами. Это не вердикт, юридической силы решение не имеет. Здесь, очевидно, и не политический вопрос. Как мне кажется, государство должно проявить некий разумный подход — это тоже вопрос имиджа нашей страны. У ООН нет задачи, как это поначалу было воспринято, уязвить наше государство.

Государство все-таки должно быть одним из моральных авторитетов. В идеале... Должно быть, но таковым, пока, к сожалению, не является. Оно должно определять позицию не только в экономике, но и социокультурной сфере, иметь позицию по основным вопросам этического характера. Если бы государство определило для себя и общества моральные границы, такие красные флажки, за которые заходить нельзя... Например, детей бить нельзя, тем более, причинять им какой-либо ущерб. Никогда. Ни при каких условиях. (Российскую семью, кстати, за границей очень легко отличить по тому, как родители обращаются со своим ребенком. Я думаю, все понимают, о чем я.) И любое нарушение в отношении безопасности детей каралось бы самым строжайшим образом. Но для этого надо, чтобы у нас поменялось общественное мнение. А меняется оно очень долго...